О новом издании повести В. Драгунского «Он упал на траву»
После интервью критика Галины Юзефович взялась перечитывать Драгунского – ищу устаревшие реалии, которые требуют объяснения. Казалось бы, чему там устаревать? Оказывается, многому. Космос ушел с первых страниц газет, а значит, потерял свое место в разговорах взрослых и дворовых играх детей; изменились игры, да и сам двор – некогда безопасный сквозной мир с обитаемой мусоркой, где можно найти запчасти к ракете, или открытой настежь дверью в домоуправление (см. фильм «Я шагаю по Москве», герои которого, кажется, общаются между собою исключительно крича из распахнутого окна на улицу); коммунальная квартира и снующие по коридору взрослые с горячими чайниками в руках; песня «Ландыши, ландыши» за стеной и долгожданное получение отдельной жилплощади. Красноармейцы, которые бьются против белых (или фашистов? у героя рассказов по этому вопросу нет ясности: во время кинофильма «Алые звезды» весь его класс палит из своих пистолетов в экран, целясь по тем и другим). Глядишь – жизнь Дениски Кораблева и Мишки Слонова действительно потребует издания специального справочника.
Собственно-историческая повесть Драгунского «Он упал на траву», которая вышла в издательстве «Самокат», так и опубликована – с послесловием историка Станислава Дудкина, в четверть объема самого произведения. «Как это было» – книжная серия о Великой отечественной войне, в которой художественный текст снабжен обширнейшим приложением с картами, фотографиями и поэтапной историей операций под Москвой и Наро-Фоминском. Повесть, оформленная таким образом, выступает в роли военного документа; между ней и читателем устанавливаются отношения прежде всего просветительские.
Самостоятельный и подробный комментарий использует текст Драгунского в качестве иллюстрации.
“Четыре ладные девочки с узенькими талийками вели под уздцы допотопное чудище,”
– уличная зарисовка маневров удивительного уже для сороковых годов дирижабля влечет за собой историю маскировки архитектуры Москвы перед воздушными ударами; картина бредущих от немецкого наступления людей со скарбом сопровождает анализ расстановки сил и изложение сути операции «Тайфун»; удалой танец ополченца Гришки по прозванию Каторга под реющим немецким самолетом дополняется фотокопией сброшенной с самолета листовки. В самой повести незадолго до знакового танца под пулями главный герой пытался побить Гришку за похабные замечания, которые тот опускал при чтении фронтовых сводок. Гришка обещал главного героя зарезать и плясал перед ним с финским ножом.
В 1960-х годах, во время первых публикаций повести, Гришку Каторгу немного сокращали (о чем рассказывает редактор серии, Илья Бернштейн) из цензурных соображений. Кроме этих фрагментов, резали жалобы главного героя на недолжное качество выданного инвентаря («какая беспримерная сволочь равнодушно подсунула нам эти лопаты») при помощи которого он, не годный к военной службе, копает заграждения под Москвой; ограничивали намеки на чувственное влечение, упоминания о солдатской грубой речи. В «Самокате» выпущен вариант, наиболее близкий к авторскому замыслу.
Повесть «Он упал на траву» почти автобиографическая – во всяком случае, на фронт Драгунского, как и его героя, не взяли; он тоже служил в театре, и ключ от квартиры в почтовом ящике будущему Александру Галичу, упомянутому в повести под своей настоящей фамилией, действительно оставлял. Из нее можно узнать о стремительном начале войны, об огромных потерях среди красноармейцев и добровольцев – стариках, юношах, близоруких, хромых и увечных, которые обороняли Москву, окапывая ее занозистыми и неуклюжими инструментами. И эти факты, непарадные факты войны, оттесняют внимание читателя от литературного устройства повести – от любовной линии, которая делится на трое, от рефрена, соединяющего гражданскую войну с отечественной, – революционной песни, не совсем точная строчка которой дает название повести. Песню «Там вдали, за рекой» поют ополченцы, отправляясь в вагонах на рытье оборонных окопов, она крутится в голове у героя, когда по дороге к Москве гибнет его товарищ, ее строчки, переставшие быть стихотворными, оформляют его размышления по дороге на новую медкомиссию. Кроме фактуры, в повести Драгунского живет история о том, как существующие в голове персонажа художественные образцы из прошлого будто бы одушевляются вновь обретенным военным опытом – в данном случае, опытом личной утраты.
В детской прозе Драгунского мало следов давно закончившейся войны («Денискниы рассказы» выходили с 1959-го). В катящейся и гремящей быстрой детской жизни живут военные игры и школьные спектакли про поимку шпионов, однако действительное столкновение с ее приметами автор бережет для особого случая. Воспоминания отца о московском голоде из «Арбузного переулка», тяжелая фронтовая похвала «Человека с голубым лицом», орденские планки хозяина канарейки, победившей на конкурсе птичьих вокалистов. Среди смешных происшествий, школьных случаев и путаницы, в «Денискиных рассказах» спрятаны ошеломления. Почти каждая история – это моментальный контрастный снимок чувства, впервые встреченного человеком; а весь цикл – азбука детских эмоциональных потрясений. Про которые мало что можно объяснить – да аналитичность и не свойственна детскому взгляду; поэтому, совершенно отдавшись смутному ощущению ужаса от военных воспоминаний отца, доедает герой в бессознательном состоянии молочную лапшу, и отец молча сжимает его руку после представления, на котором девочка на шаре не появилась.
Может, читатели младшего школьного возраста действительно не поймут про тесноту в коммуналках, или про дворовую радость по поводу запуска ракеты «Восток». Зато про светлячка, или про плюшевого «Друга детства» точно должны понять.
По теме:
- Сборник В. Драгунского «Девочка на шаре» / Илл. М. Скобелева.
- История песни «Там, вдали, за рекой» // www.historyonesong.com
